На пятничное утро у нас было назначено интервью с одним из заместителей Патриарха отцом Лукой. Замечательный и очень умный человек, с которым всегда приятно пообщаться. Но приподнятое настроение исчезло после включения телевизора: там сообщалось о двух терактах, совершенных в Алеппо.
Билеты на самолет до Алеппо в день вылета даже в обычные дни достать практически невозможно: большинство людей предпочитают сейчас перемещаться между Алеппо и Дамаском на самолете, минуя неспокойные Хомс и Идлиб. Попасть же в город самолетом в день совершения двух терактов, учитывая наличие в стране представителей около 160 зарубежных СМИ, – задача совсем уж нереальная.
Коллеги с Первого канала успели съездить в аэропорт – попробовали пристроиться на подсадку. Но ближайший рейс, на котором можно было хоть как-то туда улететь (и то, было всего одно свободное место), был на пять вечера: лететь в это время было бы совершенно бессмысленно из-за сумерек. Начинаем звонить по разным полезным для журналистов телефонам. Просим содействия, тормошим людей. Все, к кому обращаемся, обещают сделать все возможное. Но нам необходимо то, что невозможно.
И невозможное вдруг получается: Министерству информации удается договориться с руководством Сирийских авиалиний, и для нас предоставляют отдельный самолет... Три минуты на сборы, и мы уже мчимся в аэропорт.
Из представителей иностранной прессы в Алеппо летим мы (три российских телеканала и я – в качестве корреспондента "Yтра" и переводчика), работающие на иранский "Пресс-ТВ" сирийцы, трое китайцев, ливанцы, иракцы и представители BBC, AP и Reuter. Всего 28 журналистов.
Уже потом, когда мы вернемся в Дамаск, будет опубликована окончательная информация по количеству пострадавших: 235 раненых и 28 погибших. Среди пострадавших – дети, гулявшие в парке рядом с местом одного из взрывов.
Едем на место первого взрыва, которое находится в промзоне не очень далеко от аэропорта. Следуем за специальной машиной с мигалкой на двух небольших автобусах. По маршруту следования на довольно большом протяжении толпы мужчин. Настороженно смотрят на мигалку. При взгляде на нас выражение лиц меняется: "журналисты!" Только позже, спустя минут 30, понимаю, почему они все там стоят.
Взрывы прозвучали с разницей в примерно в две минуты. К чести военных и полицейских, самым страшным планам террористов не удалось свершиться: обе машины со взрывчаткой были остановлены на КПП. Если бы им удалось проехать дальше, жертв и разрушений могло бы быть на порядок больше.
Огромная воронка – мощность этого взрыва оценивают примерно в 300 кг в тротиловом эквиваленте. Разрушившийся домик для постовых. Три бронированные машины, одна из которых отлетела на довольно большое расстояние и перевернулась (полицейские говорят, что многих людей спасло то, что эти машины приняли на себя часть силы взрывной волны). Как и во время терактов, осуществленных в Дамаске, злоумышленниками было выбрано время сбора полицейских, которых должны были отвезти и поставить в оцепление. Отсюда и достаточно большое количество жертв в выходной день, когда людей на улицах почти нет.
Захожу в автобус: полицейские шлемы, какие-то вещи, кучи битого стекла и чей-то пакетик с завтраком... Вокруг пахнет гарью, кровью и... хвоей: взрывной волной посшибало много сосновых веток. На земле полицейские шлемы и лужи человеческой крови.
Около строительного котлована толпа. Подхожу – рассматривают сплетение почерневших железных труб – это все, что осталось от заминированного 24-местного автобуса. Рядом довольно молодой мужчина с чемоданчиком-лабораторией, берет какие-то пробы с тела лежащего тут же смертника...
Начинаем постепенно отходить к нашим автобусам. Световой день близится к концу, и мы должны успеть отснять второй объект. Внезапно раздаются автоматные очереди. Слишком громкие, чтобы оставить какие-то сомнения в том, что стреляют совсем рядом. Полицейские рассказывают, что после взрыва сообщниками террориста была предпринята попытка прорваться на территорию раскуроченного полицейского участка и добить тех, кто остался жив. Полицейские отбились, а ретировавшиеся бандиты засели на соседнем кладбище. Несколько полицейских с автоматами бегут туда, откуда слышится стрельба. Мы прячемся за машинами, благо их тут много. От шальной пули, может быть, и не спасет, но так как-то спокойнее. Телевизионщики умудряются записать на камеры свои стэндапы под эту канонаду – в субботу вы увидите этот момент по телевизору. Мне записывать нечего – фотоаппарат для записи звуков стрельбы не приспособлен. Поэтому просто стою и слушаю, слушаю...
Теперь я знаю, почему в этом районе вдоль дорог было много людей: они слышали, что на кладбище стреляют. Видели отправляющихся туда военных. В общем, обычные взволнованные происходящим около их домов зеваки. С той разницей, что смотреть собрались не на пожар, а на кое-что посерьезнее.
Перестрелка стихает. Садимся в автобусы и очень быстро уезжаем. Место другого взрыва – первого по очередности – находится на противоположном конце города, мы едем на северо-запад.
К нашему приезду уже почти все последствия взрыва были убраны. В отличие от предыдущего места, где взрывная волна ушла в сторону двух кладбищ и окружающих полицейский участок пустырей, район Нового Алеппо достаточно густо застроен трех-, пятиэтажными домами. По ним и прошлась взрывная волна. Смеркается, через полчаса станет совсем темно. Иду в само здание, перед которым произошел взрыв. Спрашиваю разрешения у Важного Начальника, поднимаюсь на верхние этажи. Через раскуроченные окна видно, как снующие внизу экскаваторы быстро перекидывают в кузов грузовика то, что еще оставалось от показанных утром сирийским телевидением завалов. Исчезли каменные ворота, у которых взорвался второй террорист. Сверху периодически падают куски алюминиевых оконных рам. За зданием все усыпано стеклом – окна выбила ударная волна. Мелкие осколки впиваются в подошвы ботинок. Смотрим перенесенные сюда из эпицентра взрыва машины. Вернее, то, что от них осталось. Снимать уже нельзя: стало совершенно темно.
Едем в госпиталь. Коллеги берут интервью у пострадавших. Кто-то не в состоянии говорить. Кто-то просто стонет. Слушаем рассказ главного врача и спускаемся вниз – ждем остальных.
В приехавшей "скорой" человек пять лежат вповалку, практически друг на друге. На жертв взрывов не похожи: чистая одежда, не в гари и не в пыли. Да и времени с момента взрывов прошло слишком много. Подхожу к мужчине, регистрирующему поступающих в приемное отделение. Спрашиваю: "Огнестрельное?" Подтверждает мою догадку. Тем временем привозят еще одного. "А сколько таких людей с огнестрельными ранениями за сегодня к вам привезли?" "Человек сто пятьдесят"... Это люди, по которым стреляли те самые укрывшиеся на кладбище бандиты.
Ночью, когда мы вернулись в Дамаск, в разных городах страны начали собираться люди. Они выкладывали на асфальте из свечек слово "Халеб" ("Алеппо" на арабском языке).
Invalid Displayed Gallery
