Площадь недалеко от здания, в котором находился офис губернатора Хомса. На площади стоит несколько то ли взорванных, то ли расстрелянных автомобилей. Близко подойти к машинам нельзя: площадь простреливается снайперами. Приходится фотографировать издали. В высотных зданиях, окружающих площадь, нет ни одного целого стекла. Из разбитых оконных проемов ветер повытаскивал занавески и теперь эти занавески трепещутся на ветру...
Среди разрухи слышится звук мотора. Подходим ближе.
Большая красная машина пожарных привезла воду и заливает ее в баки домов, в которых квартируют солдаты. Ощущение сюрра.
Лазим по условной линии фронта. Проходит она по брошенным жителями домам. Часть помещений ощутимо разрушена.На полу какие-то камни, мешки с песком и цементом. Повсюду бытовой мусор: битая посуда, изогнутые и проржавевшие спутниковые "тарелки", детали какой-то мебели.
Через все это тянутся провода в комнатенку, в которой несут дежурство солдаты сирийской армии. По пути следования в недрах домов развешаны пыльные лампочки. Пара минут, и мы оказываемся в не имеющем окон помещении. На небольшой газовой горелке кипятится видавший виды закопченный чайник. Где-то метрах в пяти от нас за несколькими стенами в подобной же комнатке, скорее всего, сидят боевики. Тут всё слишком близко. Непостижимо близко...
Как я и предполагала, после массовой эвакуации гражданского населения из Старого Хомса, многие из тех, кто некогда взял в руки оружие, начали всерьез подумывать о том, чтобы сдаться властям.
Вышедшие из бандитского анклава жены и дети боевиков моментально поняли, как жестоко их обманывали в течение последних двух лет. И тут же начали звонить остающимся в окружении армии родственникам с рассказами о том, что за пределами бандитского анклава, вопреки сказкам с оппозиционных телеканалов, течет самая обычная нормальная жизнь. Работают школы и университеты. Люди ходят на работу и получают за это зарплату. Вечером не надо прятаться от перестрелок, а можно отправиться в кафе или ресторан. И цены на продукты питания в Хомсе вполне нормальны (в блокированных армией бандитских анклавах цены на продукты превышают обычные в 5-10 раз)...
Меж тем темнота становится все более густой. Все чаще где-то в глубине Старого Хомса раздаются выстрелы. Мы отправляемся пить чай и ужинать в ожидании главного события сегодняшней ночи.
Боевики, желающие сдаться, даже не знают, кого именно они больше боятся. С одной стороны - армия. Про которую подельники рассказывают всякие ужасы.С другой - свои же собственные радикалы, готовые застрелить каждого, кого заподозрят в попытке "соскочить".
В процессе выясняется, что несколько боевиков по договоренности с армией организуют во время своего дежурства своеобразный безопасный коридор. Разумеется, вовсе не бесплатно. Но даже, несмотря на необходимость платить, желающие выйти находятся. И таких желающих становится всё больше и больше. Те, кто уже вышел и убедился в том, что военные держат свое слово и действительно амнистируют перебежчиков, уговаривают сдаться своих приятелей.
В этот "миротворческий процесс" уже вовлечено достаточно много людей.Полковник, с которым мы вместе коротаем остаток вечера, смеясь говорит, что такими темпами уже через несколько недель можно будет спокойно войти в Старых Хомс: боевиков там скоро не останется вовсе.
Наступила ночь. Вот и те, кого мы ждали. Просят их не снимать: боятся за свои жизни. Грязные, с бородами как у Льва Толстого. Ждут подвоха. Испуганно озираются. Два года им внушали, что тут, у сирийской регулярной армии, их ждет смерть. А им вместо пули в висок солдаты наливают чай и выдают незамысловатые сандвичи.
Слово за слово, начинают рассказывать о том, как им жилось в последние месяцы. Рассказывают, что дороже всего в анклаве ценятся сигареты. Блок обычных сирийских сигарет "Хамра" (красная упаковка с закосом под фирменный стиль "Мальборо") стоит уже около 10 000 лир (около 60 долларов) - среднюю зарплату рядового боевика за месяц.
С продуктами дела обстоят совсем плохо: из полученных по линии ООН продуктов, в обмен на гражданских лиц, не имеющие отношения к верхушке боевики, получили на руки всего по полкило риса и сахара, какое-то небольшое количество муки. Остальное же забрали себе и без того не бедствующие командиры.
Проходит еще какое-то время. Ночные визитеры все больше смелеют, и тут выясняется, почему все это время они активно вслушивались в диалекты окружающих и пристально вглядывались в их лица.
"Вражеские" телеканалы и "отцы-командиры" долго и небезуспешно вдалбливали мужикам мысль о том, что победа близка. Потому как в сирийской армии воевать некому. Ведь, весь народ "перешел на сторону боевиков". А они сидят тут уже битый час и так ни одного иранского "стража революции" или "боевика Хезбаллы" так и не увидели. Не говоря уж о "русских наемниках" (я не в счет). Вместо толпы иностранцев по офису бывшего турагентства снуют мальчишки-срочники из всех регионов Сирии. Городские и деревенские. С алавитского побережья и сунниты из бедуинских семей. Пара офицеров - христиане. Есть друз. И ни одного воюющего в Сирии на правительственной стороне иностранца!
Среди тех, кто находится на стороне боевиков, есть самые разные люди. Много среди них и вот таких жертв манипуляций. Людей, которые, может быть, никого никогда и не убивали. Но исправно стояли в дозоре, занимались хозяйством и обеспечением. Людей, в головы которым вбивался миф о том, что Сирии как страны уже не существует. О том, что за пределами бандитских анклавов безраздельное царствие"революции". О том, что они защищают эти свои анклавы от кровожадных иностранцев, стремящихся утопить выживших в реках крови.
Те, кому хватило решимости сдаться, понимают, насколько беспардонно их обманывали все это время те, кому они беспрекословно верили. Они в какой-то мере тоже жертвы этой войны. Потерявшие свои дома, своих близких, свою работу. Взявшие в руки оружие, направившие его против государства и своих сограждан.
Пришедших в себя после ощутимого стресса мужиков, увозят куда-то для дальнейшего оформления факта капитуляции. А я отправляюсь спать. Сегодня ночью в Старом Хомсе на двух боевиков стало меньше.
Хочется надеяться на то, что это прозрение станет хорошей прививкой и гарантией того, что своих детей эти чудом выжившие посреди руин двое уже никогда не дадут сделать жертвами подобных бесчеловечных манипуляций. Жизнь дала им шанс вырваться оттуда, откуда практически не было выхода. И они этим шансом воспользовались...
Invalid Displayed Gallery
